Начало моей работы в газете ознаменовалось таким событием. Нужно было сдать материал, а задания никакого не было. Я новенькая, ничего и никого не знаю, да и профессионализм… Зима, мороз под 40 градусов. Иду, мучительно размышляя. Вдруг вижу – вокруг балка (вагончик, в котором живут люди) по снегу бегает маленький мальчик в одних трусиках. Заворожено иду к нему. Перед самым моим носом, он забегает в свой балок. Я за ним. Меня встречает высокий плечистый мужчина. Видит мои восхищённые взгляды, которые я бросаю на его карапуза, приглашает войти. Я что-то лепечу про газетное задание. Он довольно улыбается. В комнате всё просто, обыденно, но на телевизоре фотография хозяина в костюме космонавта. А в посёлке живут условники, как бы заключённые на вольном поселении. Я смотрю на хозяина и ничего не спрашиваю. Он ничего не объясняет. Мы смотрим друг на друга и молчим.

Судьбы людские…

……………………

По заданию редакции лечу в дальний посёлок. Нашла школу, разговариваю с учительницей начальных классов. Ей около сорока, среднего роста, черноволосая, лицо доброе, какая-то беспомощная улыбка. И я вижу: нет передних зубов. Она шепелявит. Жалуется – нет зубного врача. Нужно лететь к нам в посёлок, в районный центр, где есть дантист. Надо бросать детей, школу, дома тоже детей и корову. Не может ни работать, ни учить детей, потому что не может правильно произносить буквы: «Дети, это суба и сляпа. Повторите!» – «Суба, сляпа!» – «Да нет, не так!» – «А как?»

Чуть не плачет. И я вместе с ней…

……………………

Во время моей работы в качестве журналиста, я была выбрана заседателем народного суда и часто бывала на судебных заседаниях.

Помню одно выездное заседание. Судья, полная крупная женщина, с гладко зачёсанными волосами, собранными сзади в узел, кто-то ещё и я, высокая, довольно стройная женщина, довольно молодая, в довольно прозрачной кофточке.

Сначала мы плыли на лодке по Печоре, потом долго шли лесом. Кругом сосны высокие. Пришли к зоне. Вышел дежурный офицер, критически оглядел нас, задержал глаз на моей нахальной кофточке и сказал: «Идите очень близко от меня и охраны. Если отстанете или сделаете шаг в сторону, я вас спасти не смогу».

Добрались до здания благополучно. Со всех сторон на нас глазели заключённые, почти все молодые мужчины. Заседание началось. Разбирали дело о побеге. Мужчина лет 35, высокий, черноволосый, словоохотливый. Рассказал, что сломал руку, помощи, какой следует, не было, его, как надо, не лечили. И он подался в Москву, домой. Год лечился, вылечил себе руку и приехал досиживать. Срок добавили, он спокойно это принял. Глаза весёлые и нахальные. Чувствуется, что он не раз бесстрашно ломал свою жизнь и начинал всё сначала.

В газете я была на хорошем счету. Перед моим отъездом, редактор уговаривал меня остаться. Он сказал: «Смотри, я берёг твои нервы», и показал пачку писем с угрозами в мой адрес за критические статьи. Один мой коллега раньше мне всё говорил: «Славы ищешь?». Не славы. Я была наивной и искала правду. Но поняла, что найти её трудно, а душу выстудить легко.

И ещё поняла, что не могу жить без детей. Мне не хватало их глаз, тянущихся ко мне, мне нужны были их сердца и души, их ласковые ручонки.

И я вернулась к детям. Работала воспитательницей в детском саду, потом учительницей в начальных классах. Я очень любила свою работу и была в ней счастлива.

Не получилась семья, сын погиб. «Мы выбираем, нас выбирают. Как это часто не совпадает». В работе совпало, и за то спасибо.

Хотя и там тоже были несовпадения. А может, просто поиски себя, своего места, призвания.