Цвела сирень. Как тогда, в 17 лет. Благоухал воздух, небо, душа ‑ казалось, даже море впитало в себя запах сирени.

Весна роскошествовала, играя всеми красками полевых и садовых цветов. Крокусы разноцветными головками красовались в центральном сквере, здесь же полыхали тюльпаны на высоких ножках. Белоснежные подснежники очаровывали своей беззащитностью и тонким ароматом. Но царствовала всё-таки сирень, персидская, махровая, с пушистыми соцветиями.

Я не шла, я бежала на свидание! И он тоже. Два бегуна. Бросались друг другу в объятия. Он говорил: «Здравствуй, моя радость!»

Так я бежала к счастью. Но с такой же скоростью я побежала от него. Если бы мне раньше сказали, что можно бежать от счастья сломя голову, ‑ я бы не поверила. Но это было именно так. Почему? Если бы мы могли ответить на многие «почему» в наших жизнях!

Когда я поняла, что судьбу не обойдёшь, не объедешь, я вернулась в город, где любимый говорил мне: «Здравствуй, радость моя!»

Через много-много лет я встретила его, постаревшего, женатого, солидного мужчину. Но, увидев меня, он просиял, протянул руки навстречу и пропел: «Здравствуй, радость моя!» Мы смеялись, много говорили, вспоминали юность, всматриваясь, словно заново знакомясь, отмечая незнакомые морщины, седые волосы, изменившуюся осанку.

‑ Ну, вот видишь, как я постарела… Как испортились мои руки…

‑ Я тоже не молод. А руки… Он взял мои большие руки в свои, наклонился и поцеловал их. ‑ Я не знаю и не хочу знать, почему ты тогда сбежала от меня. Знаю, что любила.

‑ Да.

‑ Мне снова радостно, что я вижу тебя.

Годы, словно белые облака и грозовые тучи, проплыли мимо. А нам казалось, что мы и не расставались. Только теперь это было спокойное ласковое чувство, душевная близость родного человека.

Мы видимся редко и случайно. Но каждый раз, завидя знакомую фигуру, я перестаю стесняться своего старого пальто, осунувшегося лица и многих других не-приятных атрибутов старости. Я вижу приближающийся свет добрых, родных глаз, вспыхиваю, молодею и слышу сиреневые слова:

‑ Здравствуй, моя радость!