То, что было перед засыпанием, записать надо. И можно бы даже с утра, но такое что-то это трудноописуемое… Целый день пыталась подобрать наиболее точные определения, но не нашла слов. Наконец, решила писать обычными словами — дольше, длиннее, описательнее вместо краткосущности…

Но сначала предыстория. Как попытка привязать события к какой-то причине: либо к литературной, либо к здоровью, либо к этическим истокам — сама я не поняла. А может, просто совокупность всех источников?

По этике — я что-то в последнее время довольно ослабила самоконтроль, самодисциплину.

По здоровью — пришлось основательно побегать. Вспотевшую, могло прихватить на стылом воздухе. Устав, приходилось хоть на немного присаживаться на сырые скамейки. Так что, угроза явственная развитию сразу и простуды, и радикулита, и явления приступа, даже просто открытие кровотечения от переутомления.

Литература — на четвёртое готовится наш творческий вечер, приходила Лариса, подгоняли сценарий. Накануне я составила себе перечень стихов, но Лёшка полностью забраковал, я, хоть и недовольная, заменила на предложенные им. Получалось, что из всех я не помню только «Крошку Мир» (давно написан, райком). Я весь вечер заучивала его, ощущая непонятный дискомфорт. Даже сходила к Лёшке спросить — не заменить ли его другим: «какая-то плохая энергетика от него…» Лёшка возразил, и я решила больше не мучиться, а читать его из книги.

В общем, всё было нормально. Я работала. Легла где-то в полтретьего. И, едва голова коснулась подушки, — сильная боль появилась в надлобной части, в обоих полушариях. Я даже приподнялась: действительно, очень сильно заболела голова. Подумала: встать, выпить таблетку. Но решила, что к утру пройдёт.

Хотела, как принято у меня, приступить к молитве. Но не тут-то было. В голове началась мёртвая зыбь. Иначе не определишь. Кто качался на мёртвой зыби, тому понятно: не толчки, но быстрое беспорядочное колебание в беспорядочно выбранных направлениях. Это вам не маятник и не вверх-вниз. Даже не карусель. И такое я испытала впервые. Через долю мгновения то же самое — мёртвая зыбь — началось в животе (не в кишечнике, а по всей полости), выражаясь не в конкретном движении, а в ощущении. В ритме мёртвой зыби в животе передвигались очаги боли (иногда колющей, резкой), вспышки «спиртовой омывки», минивибрации. В голове, тем временем, продолжалось то же. Одновременно, в этом ритме, вернее, в полной аритмии, перед внутренним взором становились ряды каких-то карточек, испещрённых знаками самыми различными. На одной могли сочетаться и буквы разных алфавитов, и иероглифы, и клинопись, и узоры индейцев, египетские значки… Мой взгляд метался по рядам хаотично, в мозгу только отстукивало лихорадочное «Господи, что же это?!» И относился вопрос и к происходящему в животе, и к происходящему в голове, и к явлению карточек, и к хаосу изображений на них, и к… В общем, к событию в целом.

О том, что происходило в животе, кратко мелькнула обеспокоенность: не заболеть бы. Но ушла моментально, так как ощущения свидетельствовали о лечении.

О карточках же… Я, где-то на задворках подсознания, знала, что если найдётся ключ к прочтению, всё будет понятно и хорошо: опасности они не несут. Но тревожила лихорадочность метания взгляда, как: через полминуты Земля взлетит на… (чушь! — разлетится!)

И когда поняла, что лихорадочность мешает, — всё разом исчезло. Я кратко помолилась и уснула, не закончив.

Перед утром встала в туалет (редкий случай) — голова по-прежнему и там же сильно болела. Вернувшись, легла на левый бок, осознавая, что нельзя, и, несколько времени спустя, перевернулась на правый.

Окончательно встала в полдесятого. Голова болела. Я приняла анальгин. В голове время от времени качает, но это уже из-за дождя. В животе — остаточные явления «промывки»: по всей внутренней поверхности лёгкое холодное печение. Изображение ни одной из карточек воспроизвести не берусь: их были десятки, размером покрупней игральных карт, не бумажные, не синтетические, а словно из тончайшего листа глины, с рубчиком по контуру. И значки были все выпуклые. Все они были однотонные, цвета сухой земли с примесью глинозёма. На каждой карточке вмещалось рядов 20 по 10 – 15 значков в каждом.

Вот такое событие. Ни причины, ни смысла я не поняла. Поняла только, что всё, записанное там, касается меня всей. И кто-то легко это читает, а я не понимаю ничего.