12.08.05.13:20

Утром не было возможности записать. Встала (после ночной работы) где-то в полдевятого. Значит, мысли шли примерно в девять. Охватывала мыслью Абиссинку. Обще, с захватом заводского посёлка, потом посёлок отсёкся, пошла Абиссинка поулично. Остановилась на открытой площади — пустыре между Попова и Симферопольской. Там давно магазин, но пустого места ещё очень много. (Кстати, относительно регулярно, во сне я бываю там — на пустыре, в магазине, в старом магазине, который убрали ещё в моём детстве, рядом — на остановках, иду оттуда домой на Б. Х….)

Сейчас — не во сне — я задержалась мысленно на пустыре южнее магазина. И подумала: здесь нужно построить часовню. Замерла, впитывая эту мысль. Потом додумала: часовню Георгия-Победоносца, поражающего Змия. И подумала, что с этим предложением надо пойти к Маре. Подумала, что он поймёт и займётся. (прим. 17.04.15 нет, не решилась к нему обратиться…)

Сейчас другие мысли. Города рождаются, как человеки. А умирают иначе. Человек в утробе — уже разумен, но ещё не личность. Так и город, какое-то время он — лишь набор строений и населения. Однажды он проявляется личностью, и уже живой. Потом время может уничтожить строения, но Город-личность может существовать ещё долго. А может быть наоборот: в мире физическом город развивается, расстраивается, увеличивая население, а личность умирает. После такой смерти, по прошествии времени, у города может родиться новая личность, но это будет уже совершенно иная личность, с первой ничего общего не имеющая.

Мыли записываются кратко, пунктиром. На самом деле они очень обширны, очень понятны.

Ещё. О телепатии. Никакой передачи мыслей не существует. Есть созвучные люди. При настрое друг на друга, они мыслят идентично (дословно, единообразно). Только при настрое. Поэтому чтение чужих мыслей невозможно. Возможно угадывание, но уже не единообразно и не дословно, — хорошим психологом, человеком своего круга и тому подобное. Просто образованность не гарантирует понимание нижестоящих и равнозначных. Так, к примеру, Зайцев совсем не может понять ход мыслей человека, потому у него герои мыслят неестественно для своего положения — мыслят мышлением автора.

Маковецкий тоже — использует только внешние проявления, мотивов же не понимает.

Впрочем, писателей-психологов очень и очень мало. Даже среди художественных, не очеркистов. Бушняк из той же когорты — совсем не думает о мотивах. Блудилин думает, но сильно путается, боясь отойти от стандарта. Вот у этого «лайно дило» — гораздо лучше. Детективщиков я не считаю: у этого жанра иные цели. Как и у натуралистов, приключенщиков. Причём, фантасты (не знаю, как изначально) в последние десятилетия резко разграничились на подгруппы, фантастика как жанр уже чересчур ёмкое понятие.