«Тамбовская область
Умётский район
Софьинский сельсовет
деревня Вторая
Натальевка
Путилиным…»
Круглые крупные буквы
адреса не вмещаются в строки. Я пишу под диктовку бабушки письмо к брату.
Письмо на Родину.
Тук, тук, тук… стукает
вставочка о дно чернильницы. Тук-тук, тук-тук… – начинаю ёрзать и спешить.
Тук-тук-тук! – строго,
костяшками пальцев стучит по столешнице бабушка:
– Не спеши! Ошибку
сделаешь! Это ведь письмо брату, письмо на Родину… – стишивает к концу она
голос.
Для меня «Родина» – это
кинотеатр «Родина», это картинка на обложке «Родной речи», ещё – какой-то
непонятный ДУБ (дерево, но не берёза!), с дуплом (зачем портят деревья?!). Я не
знаю, откуда берутся дупла, знаю только, что их выдалбливает дятел, и не пойму,
что же это за существо, если в дупле прячутся пять человек!!!
«Здравствуйте дорогие и
уважаемые брат со всей семьёй…» – вывожу я, снова нетерпеливо тук-тукая, на что
бабушка немедля отзывается своим тук-тук-туком:
– Не стучи! Перо
сломаешь! Не спеши: ошибку сделаешь! Это ведь письмо брату, письмо на Родину.
В письме «на Родину»
целую страницу надо выводить: «… и привет…», «… а ещё поклон…», «… да зайди,
скажи…», «… да не забудь передать…».
– Бабуня, – спрашиваю я,
– сколько улиц в деревне?
– Ты пиши, пиши! –
укоризненно тукает она о столешницу. – Надо всем привет… пиши…
«… А ещё, брат, помнишь
ДУБ с дуплом, где мы прятались пятеро в дупле от грозы? – поклонись и ему… коли
нету – месту его поклонись…»
Я фыркаю, а Бабуня
сморкается, промокнув тусклые слезинки в уголках глаз, спохватывается, стучит
костяшками по столешнице: пиши!
Вторая страница «письма
на Родину», – это пожелания всем здоровья и благополучия. Снова перечисляются
имена, снова «… и скажи…», «…и пожелай…», «… а ему желаю…», «… и ей здоровья…».
– Бабуня! – жалуюсь я, –
у меня рука устала! Сколько ещё писать? Вы же сами умеете…
– Пиши! – лукаво
улыбается бабушка. – Пусть видят, какая ты умница, грамотная…
Тук-тук! – вдохновенно
тукает вставочка. И тут же получает отклик костяшек: тук-тук-тук!
– Не спеши! Ошибку
сделаешь! Это ведь письмо…
– … брату, на Родину!
Вот, уже третья страница. В конверт не влезет!
– Влезет. Я на почте
доплачу. Пиши.
«… А у нас всё хорошо,
все здоровы, внуки в школе. Вот, письмо Танька пишет…»
– Да пиши «Таня»!..
Ладно, не исправлять же… Пиши дальше…
«… Брат, когда же в
гости ждать тебя? А на том заканчиваю. Поклон супруге…». И ещё на страницу –
поклоны, приветы….
Внизу четвёртой страницы
осталась одна строка.
– Бабуня! Давайте ещё
страницу, или заканчивать надо.
– Ещё страницу? Но ведь
их будет две… пустые слать… кому ещё привет не передали? Ну, хватит. Пиши:
«… и всем-всем поклон,
целую, Устя».
– Почему «Устя»? вы же Мария?
– Устя я, – улыбается
бабушка мечтательно. – Потом расскажу…
Она придирчиво
перечитывает написанное, складывает оба листа, складывает, тщательно
разглаживая, страницы пополам, а потом ещё узкую полоску сбоку загибает, чтобы
письмо вместилось в конверт.
Она его ещё складывает,
а как будто письмо уже поехало – машиной, поездом, ещё и ещё машинами, телегой,
– к брату, на Родину. И мысли бабушки летят-едут вместе с этим, надписанным
огромными круглыми буквами конвертом, где четыре странички поклонов и пожеланий,
да один вопрос: «… Брат, когда же в гости ждать тебя?..»
Летят-едут бабушкины
мысли и воспоминания вместе с письмом, на Родину, к тому неведомому ДУБУ,
которого, может, и нету уже, – «… так месту его поклонись…»
Туда, где так и не
побывала я.
«Тамбовская область,
Умётский район…» – Набираю я на компьютере… и запинаюсь: есть ли он ещё на
свете – Софьинский сельсовет? Существует ли ещё на карте деревня Вторая
Натальевка? Где, по каким путям разошлись все Путилины?
Я никогда там не была,
но этими письмами «на Родину» как невидимыми нитями прочнейшими осталась
связана с местами дальними Тамбовщины Российской.
… И корни тонкие,
И корни прочные
Питают соками
На сердце ссадину:
А вдруг да вспомнится…
А вдруг да сбудется…
А вдруг да вырастет
Росточек Родины…
|